— Ты не понимаешь…

— Смотри!

Внезапно мир сузился до одного светлого пятна, в центре которого был Дарий. Он держал, не позволяя отвернуться, и постепенно ее взгляд стекленел, а пальцы безвольно разжимались, теряя остатки сил.

— Клади ее.

Словно в тумане, Ника почувствовала, как ее опускают на узкую жесткую койку. В голове еще пульсировала мысль, что надо куда-то бежать, но не было сил сопротивляться. Хватило только на то, чтобы приподнять руку, но и та упала на кровать, словно тряпичная.

— Я… — голос угасал.

— Все хорошо, Доминика. Все хорошо, — чужое тепло обволакивало, исцеляя раны.

На поле боя, она так была занята другими, что на саму себя не потратила ни капли сил, не думая о том, что может погибнуть. И только здесь на койке, под внимательным взглядом целителя Доминика ощутила боль, пронизывающую тело насквозь. Оказалось, что у нее не только пробит бок, но и вывихнуто запястье, рассечена щека, вдобавок наливалась шишка на затылке, и вся спина покрыта глубокими ссадинами словно ее пороли у позорного столба.

Внутри клубилась неудовлетворенность, желание вскочить, вернуться, спасти тех, кого не смогла, но с каждым мигом тело становилось все слабее, веки наливались свинцовой тяжестью, и окружающий мир медленно, но неумолимо отдалялся.

Сквозь безжалостную дрему она услышала тихое:

— Спи, — почувствовала у себя на лбу прохладную, шершавую ладонь и провалилась в сон.

Глава 14

Проспала Доминика долго, больше суток, и когда открыла глаза на улице уже занимался рассвет второго дня.

Наблюдая за причудливым танцем бликующих пылинок, она скользила стеклянным взглядом по полоске света, идущей от входного полога до противоположной стены. Не хотелось ничего. Ни есть, ни шевелиться, разве что жажда не давала покоя. Кончиком языка она провела по пересохшим губам, и тут же почувствовала неприятный привкус и скрип песка на зубах. Горло тоже пересохло, и попытка сглотнуть закончилась надрывным кашлем.

— Ты как? — раздалось откуда-то из-за спины.

Проворная Орта выскочила, как черт из табакерки, и тут же протянула запотевший прохладный стакан.

Ника с трудом приподнялась на локте, дрожащей ладонью обхватила его и поднесла к губам. Вода была вкусной, каждый глоток возвращал силы и наполнял жизнью. Выпив до дна, Ника вытерла влажный подбородок и опустилась обратно на жесткую подушку, при этом запыхалась так, будто пробежала вокруг всего лагеря и обратно.

— Жива?

— Не очень.

— Дарий сам тебя лечил.

— У меня ощущение, будто полжизни на рудниках провела и вот теперь впервые разогнулась.

О том, что внутри ширилась пустота, Доминика говорить не стала.

— Так бывает, — беспечно отмахнулась веселая целительница, — ты такого страху натерпелась. Я бы наверное…

— Не надо, — Ника подняла ладонь, останавливая дальнейшие слова, — не напоминай.

— Ой, прости, — прошептала Орта, — ты потом к Малене обратись, она сны плохие убирать умеет.

— Спасибо.

Сны — это не самая большая проблема. Жуткий картинки появлялись в голове, стоило только прикрыть глаза. Оглушали свой яркостью и неотвратимостью, заставляя задыхаться.

— Мы не стали беспокоить и будить, но… тебе надо помыться. На тебе корка грязи, и пахнешь ты как вирта.

— Шевелиться не хочу. Сил нет.

— Ничего, сейчас кашки поешь, лепешками вкусными закусишь и хорошо будет.

— Будет, — согласилась она, — я поваляюсь еще немного?

— Валяйся на здоровье. Сегодня тишина, спасать никого не надо. Только мне идти пора, помочь обещала.

— Конечно, иди, — улыбнулась Доминика и старательно удерживала эту улыбку до тих пор пока деятельная Орта не приподняла полог и, махнув на прощание рукой, выскользнула наружу.

После этого улыбка стекла, уступая место горькому спазму, сковавшему горло.

Она вспоминала те ясные, голубые глаза, которые медленно стекленели, уставившись в небо. И безногого воина. И остальных кому не смогла помочь.

Жутко.

В груди застучало и заболело так сильно, будто еще немного и ребра не выдержат, треснут, сдаваясь под напором надломленного сердца. Доминика не справлялась. Закусив до крови грязный кулак, зажмурилась, ища в себе надежный островок, опору, за которую можно было бы ухватится.

На языке снова появился привкус крови, а боль немного отрезвила, возвращая способность чувствовать. Девушка отняла руку от рта и уставилась на тугую, алую каплю, набухающую на месте прокуса. Поддавшись внезапному порыву, слизала ее, тут же сморщилась и попыталась залечить ранку, но ничего не выходило. Следующая капля напухла и сорвалась вниз по перепачканной коже.

Еще одна вялая попытка и тот же результат. Дар не отзывался…или вообще пропал.

В груди загремело еще сильнее. Забыв о слабости, Доминика подскочила с койки и тотчас за это поплатилась. Ее повело. Так сильно, что она пребольно ударилась коленом о соседнюю койку и неуклюже плюхнулась обратно.

— Да что тебя! — От обиды Доминика горько всхлипнула.

Теперь болела коленка, и снова не получалось справиться с болью.

Она уже была готова разреветься, но тут в адовар бесшумно зашел Дарий, и даже не взглянув в ее сторону, направился к столу. В руках у него была темная, покрытая слоем пыли бутылка. Он зубами вытащил пробку, выставил перед собой два стакана и плеснул в оба. В один — почти до верху, во второй — едва прикрыв дно.

Потом так же молча подошел к Доминике и протянул тот, в котором было меньше.

— Пей. Полегчает.

— Что это? — уныло простонала Доминика. — микстура?

— Да. Самая, что ни на есть целебная.

Трясущимися руками она забрала стакан, хлебнула, залпом проглатывая его содержимое, и тут же закашлялась.

— О, боги, — просипела, пытаясь отдышаться, — это что, драконово пламя?

— Всего лишь настойка с восточного побережья.

— На бешеных ежах?

— На шишках, — усмехнулся он, присаживаясь напротив, — Как самочувствие?

— Нормально, — уныло пожала плечами. — Не считая прокушенной руки и разбитой коленки.

— С чем же не порядок?

— Вот здесь ломит, — приложила руку к груди, — каждый вдох до дрожи.

— Так бывает, девочка. Надо просто пережить.

— Я не справлюсь… уже не справилась. Столько людей погибло из-за меня.

— Из-за тебя? — он удивленно взглянул из-под кустистых бровей, — это ты их разила и рубила на куски?

— Я не смогла вылечить всех.

— Никто бы не смог, слишком большой перевес сил. Благодаря тебе они продержались до подмоги.

— Не все.

Снова вспышкой в голове голубые глаза и кровавые обрубки вместо ног.

— Не все, — согласился он, — это военный лагерь, Доминика, а не увеселительная ярмарка. Здесь рыщет смерть, как бы мы ни старались ее обмануть. Это надо принять, и продолжать делать все, что в наших силах.

— Кажется… — Ника запнулась, нервно провела ладонью по спутанным грязным волосам и подняла на целителя беспомощный взгляд, — у меня не осталось больше сил. Я пустая.

— Ты Высшая. Ваша сила не иссякая никогда. Чем больше отдаете, тем больше их становится. Другое дело, что позавчера ты надсадилась и нужно восстановиться.

— Да нет же, — горячо возразила она, и выставила вперед руку с запекшейся на месте укуса кровью, — я не смогла справиться даже с таким.

— Дай себе время. Я чувствую твой дар. Он на месте, просто устал.

— И сколько мне ждать? День, два, год?

— Вот этого я не знаю, — Дарий развел руками, — Просто жди. Отдыхай

— Какой тогда от меня толк? Я бесполезная!

— Кто сказал такую глупость?

Доминика подскочила на койке, только сейчас заметив в адоваре темноволосого незнакомого мужчину. Он стоял у стола и флегматично крутил в руках ту самую, пыльную бутылку, а когда обернулся, яркие глаза сверкнули янтарем.

— Кхассер, простите. Я не заметила вас, — она неуверенно поднялась, но он жестом остановил, приказывая сесть обратно.